ARCHITEON.INFO

Джон Сингер Сарджент, 12 января 1856 — 15 апреля 1925

У него было много друзей – да и как могло быть иначе, когда вы, по свидетельствам современников, человек дружелюбный, скоромный, начитанный и напрочь не завистливый к успехам коллег. Впрочем, последнее нельзя однозначно считать заслугой Сарджента, поскольку с самого начала своей карьеры он стал одним из лучших портретистов Европы и США.

Сарджент родился во Флоренции, с родителями много путешествовал, большую часть жизни провел в Лондоне, а свою родину, Америку, увидел только в 1877 году. Тем не менее, США он любил. История знает немного людей, которые отказались от посвящения в английские рыцари. Но Сарджент решил обойтись без предложенной приставки "сэр", не желая терять американское гражданство.

Сарджент не был изобретателем в искусстве. В 80-е годы XIX века в расцвет импрессионизма и позже, во времена нарастающей агрессивности кубизма и футуризма в послевоенной Европе его живопись могла показаться скорее анахронизмом [1], вплоть до того, что американский философ Льюис Мамфорд не поскупился на следующий отзыв: "Он до конца оставался иллюстратором... самое искусное исполнение, самые эффектные приемы не могут скрыть пустоту Сарджента, презрительную и циничную поверхностность его исполнения".

Роджер Фрай, известный английский критик и художник, об этом "иллюстраторе" также высказывался крайне неодобрительно, осуждая его декоративность и эстетство.

Тем не менее Трамп, Рокфеллер, Льюис Стивенсон, Уильям Йейтс, Генри Джеймс и два американских президента – Вудро Вилсон и Рузвельт – заказывали свои портреты не Роджеру Фраю, создателю группы "Блумсберри", а Джону Сингеру Сардженту, почетному члену трех университетов – Кембриджского, Йельского и Оксфордского.

Льюис Стивенсон, которого Сарджент писал неоднократно, говорил об одном из своих портретов: "Он увековечил меня в моей собственной столовой, в моей собственной вельветовой куртке, крутящим мой собственный ус. По-моему, работа блестящая... Я иду чуть карикатурно в одном углу картины, моя жена в диком одеянии, как призрак, сидит в противоположном углу. Получилось живо и красиво, с этим сарджентовским юмором, но в целом, чертовски странно".

Долго выбирая место для будущего портрета Рузвельта, Сарджент его измучил примеркой комнат Белого дома. Когда Джон, в надежде найти лучший фон, откомандировал главу США на второй этаж, на лестнице тот не выдержал и грубовато и совсем не оригинально сообщил, что Сарджент сам не знает, чего хочет. На что Сарджент, теряя терпение, прямо заявил, что президент тоже имеет слабое представление о том, что требуется для портрета. Само собой, Рузвельт оживился, положил руку на поручень лестницы и со значением глянул на нахального собеседника. Поза была настолько удачна, что там его Сарджент и запечатлел, хотя процесс работы был не совсем комфортен для самого художника. Лестница оказалась местом густонаселенным и популярным среди любопытных секретарей, да и президент никак не хотел стоять без движения и позировал только по полчаса после обеда.

Популярность среди европейский аристократии и американских магнатов способствовала тому, что Сарджента называли живописцем "Позолоченной Эры" [2].

Многие упрекали Сарджента в украшательстве и излишне льстивом отношении к моделям – глупого, незначительного и попросту некрасивого лица в его живописи не встретишь. Но было бы ошибкой думать, что единственное желание Сарджента состояло в угождении заказчику. Действительное отношение художника к портрету (а также его умение сделать английскую вежливость остроумной) лучше всего могут проиллюстрировать собственные слова – письмо, доставленное недовольному мужу, заказчику портрета жены:

"Дорогой сэр,
Я получил Ваше милое письмо и если бы я мог предположить, что наша очная беседа принесет хоть малейшую пользу и повлечет прекращение дальнейших дискуссий, я бы непременно воспользовался этой возможностью.

Но вопрос, по которому мы расходимся, - это предмет, с которым, благодаря моему многолетнему опыту портретиста, я знаком самым близким образом – мне часто ставили в вину передачу чрезмерной характерности на портретах леди, особенно если мне удавалось изобразить какой бы то ни было проблеск ума, кроме обычного выражения приветливости на их лицах (что я посчитал себя обязанным сделать в данном случае).

Выражение лица леди 'N' на портрете радушное и приятное, и, что гораздо важнее, с намеком на присущее ей чувство юмора. Если я отниму последнее, лицо станет таким славным, что это удовлетворило бы любого. Но, что касается меня, я этого не сделаю, как бы я не сожалел о невыполнимости Ваших желаний.

Искренне Ваш,
Джон С. Сарджент"

А Энди Уорхол в 1986 году говорил: "Джон Сингер заставлял своих моделей выглядеть просто-таки очаровательными. Выше. Стройнее. Но все они имеют характер, и у каждого разный".

Кроме того, нужно помнить о том, что некоторое преувеличение положительных качеств натурщика, так же, как и живописная пышность, присущи многим заказным портретам. Сарджент вполне мог взять на вооружение известные до тривиальности слова Пикассо: "Ну, держите ваш портрет, и впредь постарайтесь быть на него похожим". Что касается его автопортретов, они более чем скромны.

Но при всем элегантном академизме, судя по его высказываниям, он понимал, что знание технических приемов не определяет художника, так же, как и "понятие о построении перспективы не сделает из вас мастера". Кроме того, он использовал действительно просторную палитру художественных приемов и направлений, которую сознательно постоянно расширял.

Сарджент путешествовал по Испании, штудируя Веласкеса и по Нидерландам, учась активному мазку Франса Хальса. Он любил Гейнсборо, Эль Греко, Рафаэля и Энгра. В то же время его, как воспитанника французской школы живописи, вдохновляли импрессионисты, в особенности Клод Моне и Дега.

Влияние классиков в его картинах так заметно, что параллели с прошлыми мастерами проводили и проводят до сих пор. Огюст Роден считал его современным Ван-Дейком. Самый известный пример подобного сравнения – портрет дочерей друга, художника Эдварда Бойта, который называют вторыми "Менинами" Веласкеса. Недавно, в марте 2010 года музей Прадо даже одолжил эту "английскую транскрипцию испанца" у Бостонского коллеги для совместной экспозиции двух полотен.

Сарджент любил писать детей, и делал это просто здорово. Пожалуй, одна из наиболее запоминающихся картин галереи Тейт – "Гвоздика, лилия, лилия, роза", названная вдогонку за известной тогда песней. Дороти и Полли, видимо, были достаточно терпеливыми девочками, поскольку ни для какой другой картины Сарджент не сделал столько набросков, прерывая их игры командой: "Замрите!" и оставляя их стоять без движения до своего возвращения с мольбертом и красками.

С течением времени Сарджент стал уставать от бесконечных портретов. Этот, как говорили, "аристократ до мозга костей" старался сделать пребывание заказчика в студии приятным, что не могло не мешать работе. Он свободно говорил на нескольких европейских языках, любил литературу (недаром же имел в друзьях Генри Джеймса), а кроме того, играл на рояле, как профессионал [3]. Часто, чтоб модели не уставали, от мольберта он бросался к фортепиано, развлекая их Моцартом. Как-то он пожаловался: "Работа портретиста была бы намного более увлекательной, если б мне не приходилось болтать во время сеансов. Что за глупость – веселить модель и делать вид, что вы счастливы, в то время как вы вконец разбиты".

Он все реже принимает заказы, и в возрасте 51 года закрывает студию – "Больше никаких портретов. Они мне так надоели, что надеюсь, больше не напишу ни одного, особенно дам высшего света...". После чего Сарджент вояжирует, пишет пейзажи и совершенно противоположную клиентуру – беспризорных, босяков, цыган, гондольеров и рыбаков.

Роджер Фрай и тут не остался без комментария: "Мистер Сарджент, уехав в Европу, превратился в ординарного туриста".

Это смелое утверждение опротестовывают бесконечные галереи, которые можно найти в интернете. Венеция (часто с носом гондолы на переднем плане – не особый композиционный прием, а просто потому, что Сарджент находился на середине канала), Тироль, Корфу, Средний Восток, Флорида... Кто-то сказал, что в то время как остальные писали дневники, Сарджент свой рисовал.

Август 1914 года застал его с друзьями в Тироле, где их задержали, пообещав дать визу в ближайшее воскресенье. И если вначале Сарджент спросил у военного чиновника: "Надеюсь, по воскресеньям они не воюют?", то через месяц после телеграммы об обстреле парижского театра Сен-Жермен, где погибла его племянница, 62-летний художник был на фронте. "Я должен это увидеть. Я всю жизнь ограждал себя от ужасного. Я практически не выходил из студии. Пора".


1. Роберт Розенблюм, профессор изобразительного искусства в Университете Нью-Йорка, объяснял это явление, называя историю искусств 20-го века Бермудским треугольником: "Художники, знаменитые в 19-м столетии, в дальнейшем исчезали из виду, если их работы не отвечали требованиям модернистов. С точки зрения последних, портретная живопись была живописью низшего разряда. Потому что предметом интереса модернизма были не люди и не лица, а более высокие и абстрактные задачи".
2. Gilded Age – такое ироничное название Марк Твен и Чарльз Дэдли Уорнер в своей совместной книге дали периоду быстрого экономического взлета Соединенных Штатов после гражданской войны, пытаясь высмеять американскую тягу к показному шику.
3. Чарльз Лофлер, скрипач: "Вы не представляете, какой он пианист – когда он играет и берет неверную ноту, она всегда лучше той, которая в оригинале!".