ARCHITEON.INFO

В рассуждениях об экологической архитектуре есть один парадокс – о самой архитектуре говорится как-то вскользь. Большинство изданий сбивается на декламации о новых инженерных системах, что к архитектуре имеет отношение косвенное. Или же говорит о возможностях нашего старого знакомца – пассивного дизайна. Что уже ближе, но из всей общности экологических проблем затрагивает одну только энергоэффективность. Или же упоминает об экологических материалах. То есть, о конструкциях – пироге оболочки здания, но не о ее форме.

Так уж сложилось, что в понятии sustainable architecture инженерия – на первом плане. Хотя, архитектор тоже способен кое-что предпринять – с помощью одного только объемного решения, или того, что можно назвать оптимизацией формы здания. И вот здесь пригодится следующее:

1. Интеграция природной и антропогенной среды. Что значит – корректное внедрение рукотворных объектов в природу, или наоборот – природы в здание. Отдельных деревьев, кустарников, геологических образований, а то и целых частей экосистемы. Как пример, рассечение здания пополам каналом, что и было сделано архитекторами павильона в ботаническом саду Квинс /1/.

Речь идет не только об истине азбучной – максимальном сохранении деревьев и рельефа, но и об учете прочих, на первый взгляд, менее важных обстоятельств. К примеру, будущих изменений в растительном ландшафте. Затенения его особо чувствительных зон. Сохранения путей передвижения животных, а в некоторых случаях – и насекомых.

В истории европейской литературы произведений серьезных и несерьезных поровну. К серьезным относятся те, в которых речь идет о жизненной коллизии и где сюжет заставляет поразмыслить о житийной бренности. К несерьезным — те, в которых этого нет. Неизвестно, которые научают больше. К первому типу относятся, например, Шекспир, аббат Прево и Достоевский, ко второму — Гриммельсгаузен, Рабле и Гашек. Несерьезные книги, как правило, это книги боевые, сказанное в них слово отпечатывается в сознании бессмертным афоризмом, годным в серьезных ситуациях. Несерьезная книга энциклопедична, в ней скомкана вся патетика, мир представлен в цинических тонах. А ведь циник самый тонко чувствующий человек, настолько тонко и настолько точно, что дает себе труд скрыть свою ранимость.

Рабле скрыл от читателя эпохи Ренессанса свой цинизм, и потому книга его иронична. Существует соблазн отнести несерьезную литературу к разряду литературы постмодернистической, тем самым подчеркнув природу постмодерна, но делать этого не следует.

Черкащина багата на значну кількість об'єктів садово-паркового мистецтва, які є окрасою не тільки краю, а всієї України та Європи у цілому. Але своєрідність композиції парків області, ще досить мало досліджена. У чому полягає своєрідність композиційної структури для пам'яток садово-паркового мистецтва Черкащини?

У першу чергу, своєрідність полягає у синтезі різних шкіл ландшафтного мистецтва, який відбувся протягом XVIII-XIX ст. на території Черкащини. Процес утворенні нових пейзажних парків відбувався досить інтенсивно і до створення їх залучались фахівці з різних країн. От же слід припустити таке, що залучені фахівці мали обмежений час на дослідження місцевих традицій, та вони втілювали ідеї які близькі замовникам та власні. Оскільки замовниками виступали польські та російські аристократи, а згодом українські підприємці, тому можна припустити, що існує якась загальна модель сприйняття світу, тенденції та принципи можливо прослідкувати у паркових композиціях, носіями яких були представники цих груп. Слід зауважити на те, що значна частина території Черкащини у 1793 році перейшла під владу Російської Імперії, але частина земель залишились у користуванні польських землевласників. От же протягом усього ХІХ ст., майже до 1918 року, зберігається вплив різних шкіл ландшафтного мистецтва на формування паркових образів. Разом з тим з середини ХІХ ст. набирає силу українська буржуазія, що створює свої власні садово-паркові об'єкти, які ґрунтуються в першу чергу на місцевих традиціях садівництва, тому що нові замовники ландшафтного мистецтва вихідці з українського селянства, яке володіло глибокими тисячолітніми традиціями.

Статью, написанную к полному русскому переводу некогда самого читаемого латинского автора — Марка Фабия Квинтилиана (так и не вышедшему в свет), — М. Л. Гаспаров завершил так: “Обострившееся в ХХ в. внимание к опыту античной риторики … вполне объяснимо и оправданно. Она дает в руки литературоведению превосходно систематизированный инструментарий научного описания и исследования любого словесного материала. Выявление субстрата античной риторики за самыми различными произведениями не только средневековой, ренессансной и классицистической, но и самой новой литературы XIX–ХХ вв. — задача дальнейших исследований” [1]. В нашем этюде как одном из “дальнейших исследований” сделана попытка показать, что риторическая практика — не только “превосходно систематизированный инструментарий описания и исследования” словесного материала в области науки о литературе, но равно и в области науки об архитектуре, сиречь — архитектуроведении.

ПАВЕЛ АЛЕШИН. ПЕРВЫЙ ЖИЛОЙ ДОМ ВРАЧА, 1928-1930 гг.

Конструктивизм – направление мало понятное большинству, спорное и чуточку экстремальное, но, несомненно энергичное, свежее и вечно молодое. Более 80 лет назад конструктивизм распространился в изобразительном искусстве, более 70 – в архитектуре. Это было недолгое время новаторов, бунтарей и романтиков. Период этот закончился в конце 30-х годов 20 века – в живописи его сменил соцреализм, в архитектуре – "сталинский ампир".

К сожалению, в Киеве не так много построек, созданных в стиле конструктивизма, но я все же попыталась их разыскать и сфотографировать. Так и будем смотреть: шаг первый – шаг второй; 20-е годы – 30-е; вдох – выдох; картина – постройка.

КЛИНИКА КАЧКОВСКОГО-МАКОВСКОГО (О.Гончара, 33 б)

За время моих прогулок по Киеву зимой и весной этого года у меня скопилось несколько фотографий старых киевских больниц. Пришло время показать их и рассказать немного.