ARCHITEON.INFO

Альберт Шпеер, 19 марта 1905, Мангейм – 1 сентября 1981, Лондон

Личному архитектору Гитлера, ему – одному из немногих в мире, – выпала возможность реализовать свои идеи на десятки лет вперед. В фюрере Шпеер, по его собственным словам, встретил своего Мефистофеля, покоряющего не менее, чем гетевский.

Ему было всего двадцать восемь, когда фюрер издал указ, согласно которому Шпееру предоставлялись неограниченные полномочия. В его распоряжении – любые денежные средства, он не подчиняется никакому ведомству; здание академии искусств на Паризерплац освобождено под его нужды.

Возможность создавать проекты и воплощать их в жизнь потрясала.

Когда при проекте стадиона на 400 тыс. человек Шпеер обратил внимание Гитлера на то, что гигантская арена не соответствует предписанным олимпийскими требованиями размерам, фюрер, не меняя интонации, словно речь шла о чем-то вполне естественном и не заслуживающим обсуждения, сказал: "Не играет роли. Следующие Олимпийские игры пройдут в Токио. Но уж после этого они во все времена будут проходить только в Германии, на этом стадионе. И тогда мы будем решать, каких размеров должна быть спортивная арена".

Для нацистских собраний Шпеер создавал своего рода монументальные декорации с обилием флагштоков и особыми световыми эффектами. Один из проектов был, возможно, первым произведением световой архитектуры. 130 зенитных прожекторов создавали колонны света, на высоте шести-восьми километров сливающиеся в сияющий небосвод. Английский посол заметил, что "одновременно и торжественно, и красиво, словно находишься внутри ледяного собора".

Шпеер был настоящий трудоголик: проектировал государственные учреждения, стадионы, дворцы, монументы, занимался реконструкцией Берлина.

При некоторой плакатности, все проекты – общей, ясно сформулированной стилистики. Усиленный классицизм со сверхразмерами и сверхмасштабностью.

Один колосс против другого – такое впечатление создавалось на Всемирной парижской выставке1937 года, где коварство французской администрации проявилось в умышленном размещении площадок немецкого и русского павильонов точно друг против друга. "По чистому случаю, заблудившись, я попал в помещение, где увидел сохраняющийся в тайне проект советского павильона, – пишет Шпеер. – С высокого цоколя прямо на немецкий павильон триумфально надвигалась десятиметровая скульптурная группа. Я быстро сделал новый набросок нашего павильона в виде массивнейшего куба, расчлененного на тяжелые прямоугольные колонны, о которые, казалось, должен был разбиться вражеский порыв. За это сооружение я получил золотую медаль, но мой советский коллега – тоже".

Когда Шпеер согласился построить новую рейхканцелярию за год, он знал, что пускается в авантюру. Чтоб уложиться в срок, он руководил этой постройкой поистине имперского размаха в несколько рабочих смен, местами выполняя строительство по черновым наброскам. Через девять месяцев Гитлер приехал из Мюнхена за несколько дней до назначенной даты, ожидая застать обычную суету – поспешную уборку, мытье стекол, вывоз мусора. Вместо этого он смог пройти по убранным коврами помещениям и сразу же сесть за стол в своем 400-метровом кабинете.

Чтоб попасть в зал приемов, делегаты должны были проделать более чем двухсотметровый путь по парадной анфиладе с мраморным полом. "Это как раз то, что нужно" – сказал Гитлер. – "Эти уже от пути от входа кое-что почувствуют от силы и величия Германского Рейха! Пусть они, как и подобает дипломатам, движутся по скользкому полу".

Талант организатора, серьезное отношение к работе и нешаблонные решения Шпеера видимо запомнились Гитлеру, поскольку четырьмя годами позднее архитектор неожиданно для себя был назначен министром вооружения. Не подлежит сомнению проницательность Гитлера. Потому что этот, казалось бы, непрофессионал, случайный человек своими импровизационными методами, организацией серийного производства, сокращением бюрократии произвел значительный рывок военной промышленности.

Он не был политиком и военным, и рассматривал свой новый пост как вынужденную меру, своего рода воинскую повинность. Но, по мнению специалистов, Шпеер как исключительный организатор поддерживал высокий уровень военного производства даже в тяжелых экономических условиях, позволив Германии продержаться дольше как минимум на год. Некоторое время он считался вторым наиболее значимым человеком в Третьем Рейхе.

Общепризнано, что он был наиболее способным и порядочным человеком из окружения фюрера. В конце войны он открыто саботировал нероновские приказы Гитлера об уничтожении городов и инфраструктуры и был осведомлен о заговоре против фюрера.

После войны Шпеер был обвинен в использовании рабского труда и арестован в числе других сотоварищей по партии. Шпеер утверждал, что ничего не знал о геноциде евреев до самого конца войны. Неизвестно, в какой мере он был искренен.

В одном из 100 неизданных писем Шпеера, выставленных на продажу в Лондоне аукционным домом Bonham's, есть такие строчки: "Не может быть никаких сомнений. Я был против, когда 6 октября 1943 года Гиммлер объявил о том, что будут убиты все евреи". Чтоб быть против плана, прежде всего, нужно о нем знать.

Но его поведение во время Нюрнбергского процесса внушает уважение. Он не старался уйти от ответов или как-то оправдать себя. Без громких фраз был единственным, кто признал свои ошибки, сказав, что нижестоящие инстанции обязаны исполнять поступающие сверху приказы; но даже в этом случае это не избавляет их от ответственности.

Следующие 20 лет он провел в тюрьме Шпандау. Он не стал обращаться к странам-победительницам с просьбой о пересмотре приговора. "Любое наказание все равно казалось мне ничтожно малым по сравнению с теми бедами и горестями, которым мы были причиной" – написал он в своих мемуарах.