В автопортрете Гамлета Зиньковского просматривается посттравматический синдром и это... взбадривает зрителя. Ситуация в украинском искусстве складывается уж слишком идиллично: казалось бы, все "травмы" и работа с ними позади. Состоявшиеся как бренды художники, напоминают коров с рекламы "Милки", мирно щиплющих травку на зеленом лужку. Их душевное равновесие и готовность к рыночному самоклонированию, вряд ли, может что-то нарушить... И вдруг: "сложно осознать победу при таких потерях". Констатация потерь и склонность к самоанализу, пусть даже возникшая в силу юношеского максимализма и нераскрученности – "двигатель прогресса". Ведь не стоит забывать, что искусство – это всегда невидимая война с реальностью, и без подлинного драматизма в своем восприятии жизни оно умирает. Похоже, что своим автопортретом Гамлет отметил какой-то эпизод столкновения с действительностью: он смахивает на побитого инопланетянина, "гуманоида", с синяками-отпечатками чьих-то рук на бритой голове...
"Если мудрые мысли приходили мне в голову, они ломали остриё моего карандаша"
К. Шпицвег
Карл Шпицвег, 5 февраля 1808 года, Гермеринг — 23 сентября 1885, Мюнхен
Героические сюжеты и роскошные венеры в противоестественных позах – нет, это не Карл Шпицвег. Вместо этого бывший фармацевт написал ряд декораций к мирной жизни соседской улицы.
Живописи его никто не учил. В мюнхенскую академию художеств этого самоучку не приняли, посчитав слишком взрослым и слишком аптекарем. Впрочем позже, как это бывает, та же академия избрала его своим почетным членом.
В Европе Шпицвега знали, любили и часто копировали. Впоследствии подделок было до того много, что такой его небезызвестный почитатель как Гитлер одно время очень беспокоился, какие из его Шпицвегов настоящие, а какие нет.
я стал бы его другом. Я обязан ему восторгами и славой
моей юности, равно как ужасом и виной позднейших лет".
Альберт Шпеер, Нюрнберг
Альберт Шпеер, 19 марта 1905, Мангейм – 1 сентября 1981, Лондон
Личному архитектору Гитлера, ему – одному из немногих в мире, – выпала возможность реализовать свои идеи на десятки лет вперед. В фюрере Шпеер, по его собственным словам, встретил своего Мефистофеля, покоряющего не менее, чем гетевский.
Ему было всего двадцать восемь, когда фюрер издал указ, согласно которому Шпееру предоставлялись неограниченные полномочия. В его распоряжении – любые денежные средства, он не подчиняется никакому ведомству; здание академии искусств на Паризерплац освобождено под его нужды.
Возможность создавать проекты и воплощать их в жизнь потрясала.
Природа все время меняется, ее суть – в метаморфозах. Поэтому беспредметная картина воспроизводит жизнь точнее, чем самая верная реалистичная живопись.
Франтишек Купка
Франтишек Купка, 23 сентября 1871 – 21 июня 1957
Устремленность к теософии и оккультизму была присуща ему с юности. Погребение в конце 50-х в неизвестном месте тайным обществом – логическое завершение его полной мистицизма жизни. Обыденность он не любил. "Мое сознание отравлено парижским воздухом, который заставляет становиться прагматичным и уйти в себя" – сказал этот обитатель Монпарнасса.
В то же время в Купке – странный сплав мистики и науки. Завсегдатай Парижской обсерватории, он слушал лекции в Сорбонне, изучал научные теории и с удовольствием иллюстрировал труды по биологии.
"Вчера я испытал сознание раскола", – написал он однажды своему приятелю – "Мне казалось, что я наблюдаю Землю за ее пределами. Я находился в огромном пустом пространстве и видел движение планет. После этого было трудно вернуться к бытовой ерунде...".
Площадь Оперы, прогулки в Люксембургском саду, набережные Сены, ипподром и скачки, пейзажи Булонского леса, омытые дождем бульвары и общая живописность парижской жизни – все это прошло мимо. Вместо этого Паскин создал особый мирок с богемными приятелями, разнузданными сценками и острым интересом к обыденной жизни борделя.
С каким зрелым артистизмом, растраченным на буффонаду и гротескное изображение жизни, часто нарочито суетной и вульгарной, написаны залы публичных домов и их "труженицы".
Вместе с тем, критики говорили о его картинах как о "рисунках, возведенных в живопись". В Париже он – признанный портретист. Для торговцев картин и издателей – успешный художник. Матисс, Пикассо и Диего Ривера – уважающие его талант друзья. Хемингуэй со свойственным ему лаконизмом писал: "Паскин был очень хороший художник, и он был пьян – целеустремленно и привычно пьян, но при этом сохранял полную ясность мысли". Позже, в день похорон этого "Князя Монпарнаса", как его прозвали, закрылись все парижские галереи, а за гробом шли знаменитые художники, писатели, натурщицы, официанты и бармены его любимых кафе.